Написать этот материал меня заставила обычная встреча. Вечер. Практически родной двор, я возвращаюсь домой. Двое молодых людей, узнав, остановили меня... Улыбки, приветствия и попытки узнать друг друга. То есть меня-то узнали сразу, а вот я... Невысокий парень, с открытым дружелюбным взглядом с интересом смотрел на меня:
- Ну-ка! Узнаешь или нет, интересно?
Я смотрю на него и пытаюсь воскресить в памяти лица моих одноклассников. Не удается.
- Ну сосед твоей, не помнишь! Серёга!
Я моментально вспомнил пацана, которого знал когда-то давно. Но всё еще нахожусь в легком ступоре и изумленно отвечаю:
- Ты же... в других местах находился.
- Да. А теперь всё - здесь.
Другим местом, о котором говорить одновременно и неудобно, и неприятно, была тюрьма. А точнее - исправительная колония, находящаяся, как рассказал мне мой собеседник в центре Казани. Сергей (имя изменено - прим.) не оставил какого-либо внятного впечатления за тот небольшой период моего детства, когда я пересекался с ним во дворе. Обычный пацан, слишком мал, чтобы называться хулиганом, он часто проводил время на крыше магазин, куда выходили окна квартиры на втором этаже, в которой он жил вместе со своими родителями. Но это было не главное, чем он мне запомнился. Главное, что я знал о нем последние восемь лет, это то, что он вместе с какой-то группой таких же безбашенных подростков до смерти "отметелили" кого-то в соседнем дворе. Разумеется, виновных нашли. После этого состоялся суд и следующие восемь лет юноша, которому, если я не ошибаюсь, тогда едва исполнилось восемнадцать, провел за решеткой.
Мы встретились вечером следующего дня. Он беззаботно катается на велосипеде с электронной сигаретой в руке. Даёт мне прикурить - я закашлялся, слишком резкий вкус.Говорю Сергею, что его история очень интересная и могла быть хорошим материалом для телесюжета, но от съемок Сергей сразу же отказался. Да и вообще, вспоминать о пережитом лишний раз совсем не хочется:
- Это надо испытать самому... Словами не объяснишь.
Но на все мои вопросы Сергей все-таки отвечает с охотой. Видно, что сейчас он наслаждается свободой. И по-настоящему ценит её. За юношескую ошибку он заплатил большую цену, серьезно начинает свой рассказ Сережа. Говорит, что исправился, говорит, что многое осознал.
- Ты знаешь, я наверное, один на тысячу там такой был... Который чем-то занимался, развивался, стремился к чему-то. 99 процентов там абсолютно безнадежны. Им вообще ничего не нужно, овощи... валяться только целыми днями на шконках и всё. Оказавшись там, я очень быстро стал испытывать отвращение ко всей этой уголовщине, понятиям, законам... это всё полная херня. Я понял, что просто встал неправильную дорожку... И я стал меняться.
Сергей посвятил себя двум вещам: рисованию и музыке. Изучал теорию, практиковался. В этом ему здорово помогли книги, которые присылал ему его друг, а в последствии хорошим подспорьем оказался и интернет. За довольно быстрое время он уже начал колоть зэкам татуировки, прилично набив руку. А к выходу - уже виртуозно играл на электрогитаре. Тяжелый метал - вот в чем его главная страсть. Но вновь я задаю вопрос о быте. Какая она, жизнь за решеткой?
- Нет, это не те камеры, которые часто показывают... Зона - это вот как эти две пятиэтажки (показывает), бараки, огражденные забором, и конвой. Вот в них и живешь... можешь свободно перемещаться. Тюрьма многому научила. Понимаешь, там очень строгая иерархия, прям как у чиновников всё. Но в то же время в этой системе каждый сам за себя и доверяться нельзя никому. Там ты понимаешь, на что способны люди. А способны они на всё.
- А правда, что на зонах беспредел твориться? - спрашиваю я, - что деньги вымогают у заключенных, избить могут до смерти?
- Нет, нет такого. Раньше, может быть и было, но сейчас с этим всё строго. Постоянные проверки, комиссии... все-таки место такое, в центре города, все под присмотром были. Ну и среди зэков есть, конечно, те, кто обеспечивает порядок, имея хорошие контакты с администрацией тюрьмы. Вообще, там, знаешь, свой бизнес и очень большие деньги. За УЗО (условно-досрочное освобождение - прим.), к примеру сто тысяч нужно заплатить. Но не факт, что тебя не обманут и действительно отпустят. Но беспредела такого нет. За очень редким исключением. Но и тогда действуют иначе. Скажем, в изоляторе держат целый год. Вообще ломать человека в тюрьме умеют очень хорошо.
И все же Сергей совсем не похож на человека, которого сломали. В будущее смотрит с оптимизмом. В ответ на мой вопрос о том, не собирается ли он искать работу, улыбается - говорит, что очередь к такому тату-мастеру, как он, выстроится очень быстро. Тем более в провинциальном Альметьевске, где равных нашему герою, по его же словам, нет. Затягиваясь электронной сигаретой, Сергей говорит, чтои жизнь "на воле" за эти 8 лет круто изменилась. В лучшую сторону.
- Американцы душат, конечно долларом... но все равно, посмотри сколько возможностей. Можно заниматься всем, чем хочешь. Развиваться. И люди изменились уже. Свободнее стало. Даже гопоты этой босяцкой нет больше на улице.
Сергей рассказывает о планах - мечтает купить чопер и уехать в Крым. И постоянно говорит о музыке. Вообще за время нашей с ним беседы я выслушать чуть ни не лекцию о гаромниях, теории музыки, долях, ритме, современных экстремальных направлений метала, звуковом оборудовании и многом другом. Иногда в его глазах уже двадцатишестилетнего мужчины проскальзываетвсё та же детская наивность и тоска - невероятно, но что-то в нем осталось еще от того ребенка. Родителей у него уже нет и дорогу в новую жизнь он будет прокладывать самостоятельно. Но почему-то верится, что у него всё получится. И все равно для меня остается загадкой, как можно сохранить свет внутри себя и неподдельную доброту, побывав в таком месте...
