Пей до дна

Ноги не хотели слушаться бывшего районного депутата, ныне – обычного пенсионера, месяц за месяцем пропивающего до копейки всю свою пенсию, Марата Салихова. Каждый новый шаг давался ему стократ труднее и мучительнее предыдущего но, несмотря на неуверенную походку, народный избранник четко осознавал, куда он направляется и с какой целью. Уже больше месяца не было никаких слухов о его старом друге, самом близком собутыльнике и близком родственнике жены - Вите. Витя, который до этого непременно наведывался к старине Марату в гости не реже двух раз в неделю, в последнее время совсем пропал из виду, чем вызвал беспокойство у всей округи, вовлеченной в совместное распитие алкоголя. Голова не проходила второй день, суставы изнывали от боли, а прохудившийся ботинок с наступлением хмурого октября всё чаще напоминал о себе. «Спрошу у жены его»… С этой тягостной мыслью он заставил подняться себя на третий этаж без лифта. Воспользоваться им ему мешала простая статистика: в восьми случаях из десяти бывший депутат попадал не на тот этаж, который бы ему хотелось. Путешествие по вертикали могли занимать до пятнадцати минут. Нередко Марат сдавался под напором обстоятельств и засыпал прямо в лифте. Выяснить в чем причина этих злополучных несовпадений не представлялось возможным, и со временем Марат отказался от использования лифта. Он брел по темной лестнице, с глухими стонами преодолевая каждую ступеньку. Вот она, 25 квартира… Мучительная пауза – мысли постоянно путались и не давали сосредоточиться. Глухие стуки в дверь отозвались эхом во всем подъезде. Дома у Вити никого не было. «Где эта дура, опять он её что ли выгнал к чертям собачьим…». На шум вышла пожилая соседка, с нездоровой желтизной в лице и с хриплым прокуренным голосом: 

 - Ты к кому? К Любке что ли?

С первого раза Марат не понял, кто к нему обращается. Через пол минуты диалог всё же состоялся. 

- К Любке, говорю, что ли? 

- Ага. Она где? 

- Гуляет третьи сутки баба! Не знаю, у Лёхи спроси. Вчера участковый приходил, тоже искал её. Нету. И Вити нету, не знаю куда делся.

Марат осыпал Витину соседку проклятиями. Быть может, она бы услышала их, если бы не её слабый слух и не его бессвязна речь. В результате в смрадном воздухе подъезда прозвучало недовольное бубнение, которому никто не придал значения. Марат пошел вниз и, дойдя до выхода из подъезда, обратил внимание на дверь, ведущую в подвал. Она была приоткрыта. А возле двери Марат увидел… старую поношенную кепку, прослужившую своему хозяину не один десяток лет. И хозяином её был Витя. Серые мутные глаза Марата застыли в неподвижности. Он выплюнул давно потухший окурок и осторожно подобрал кепку, пытаясь понять, что она здесь делает и где все-таки может сейчас находиться Витя. Догадок не было. По непонятному мимолетному наитию Марат перешагнул порог и оказался на лестнице, ведущей в подвал. Он никогда здесь не был раньше. Первое, что его удивило, это нетипичный для подвала запах. Здесь не было привычной сырости и затхлости. Вместо этого откуда-то из глубин подвала доносился едва уловимый запах спирта. Как-будто где-то внизу разлили цистерну с этой жидкостью. Несмотря на темный лестничный проход, Марат решил осторожно спуститься вниз – просто посмотреть. Перебирая на ощупь ногами ступени, угадывая расположение каждой следующей, он вспоминал о том, какой Витя был человек. А человеком он был самым что ни на есть простым. Отец двоих детей, он долгое время работал бурильщиком на скважине. Очень добрый муж, мечтавший осуществить мечту своей семьи о загородном доме, он был уверен, что непременно эту мечту осуществит. Он мог выполнять любую работу по хозяйству, был мастером на все руки. Добрый и отзывчивый – таким знали его друзья, соседи, коллеги по работе. Ни разу не поднял руку на свою жену – этим качеством своего друга Марат особенно восхищался. И был в Вите лишь единственный изъян - любил он выпить. Пил крепко и пил… с душой. Меланхоличная душа его всякий раз просила «опрокинуть сто грамм», как он сам любил говорить. Случалось это сначала по советским праздникам, потом по всем российским. Впоследствии вечер за рюмкой водки стал привычным досугом в вечер пятницы и субботы. Ну а после того, как зелёный змий окрутил и жену его, любимый всеми Витя стал беспробудным пьяницей. Которого, конечно же, многие друзья продолжали любить. А иные всё чаще жалели: тихий и спокойный Витя пускал свою жизнь под откос из-за своего пагубного пристрастия, с которым он ничего не мог поделать.

Вокруг было темно, и только боковым зрением Марат разглядел где-то вдалеке подвала едва заметный тусклый-тусклый свет, просачивающийся сквозь какую-то преграду. Он пошел по темному коридору в ту сторону, осторожно ступая и держась одной рукой стены подвала. Продвигаться дальше было всё труднее. Непонятно почему ноги Марата становились ватными, а голову начало кружить так, словно он выпил какого-то пьянящего зелья. В воздухе всё более ощутимым становился запах спирта. Его вкус, странный вкус, не такой, как обычно, чувствовался даже на языке. Короткими шагами, еле стоя на ногах, он увидел еще один лестничный спуск. Едва не споткнувшись о водопроводную трубу, Марат последовал вниз. Желтый свет, который до этого был слабым и тусклым, становился всё ярче. И без того медлительный Марат ощущал, что движения его стали еще в два раза медленнее. Вместе с этим он чувствовал странное волнение и даже желание это место покинуть. Но воля его была чем-то или кем-то порабощена. Что-то влекло его дальше, к тому свету в дверном проёме… Он осмотрелся. Вокруг во мгле стояло множество бутылок, различных банок и склянок. Часть из них покоилось на пыльных гнилых полках, другие - просто валялись на полу. Марат заметил, что в том помещении, где горел тусклый желтый свет, кто-то есть... Возможно, даже несколько человек, подумал он. Предположить, кто именно - он был уже не в состоянии, так как был сильно опьянен. Запах спирта, тем временем, стал всепоглощающим. Казалось спиртом наполнено здесь всё. Он пропитывал стены, предметы вокруг и, казалось, впитывался порами кожи. Нервно сжимая в руках Витину кепку, Марат, наконец, заглянул в комнату… чтобы испытать настоящий ужас. Ужас от той картины, которая предстала его взору. Его сковал паралич и единственное, что он мог делать – продолжать смотреть. Посреди тускло освященной комнаты стоял деревянный четырехугольный стол, за которым сидел Витя. Он сидел неподвижно, опустив глаза и изредка что-то бормоча себе под нос. Перед ним стоял толстый граненый стакан с жидкостью, очень напоминавшей водку, но бывшей гораздо более мутной. Напротив Вити сидела огромная человеческая фигура: невероятно опухшая, раздавшаяся женщина, тело которой раздулось так, словно его накачали какой-то жидкостью. Синие вздутые вены просматривались сквозь бледную кожу. Она была абсолютно голой, нижняя часть её тела при этом скрывалась под столом. Массивная отекшая грудь покоилась на столе. Шея терялась в складках кожи. Лицо же, вместе с очень опухшими глазами, имело выражение издевательской иронии. Застывший в искривленной улыбке рот был неподвижен. Она сидела, изредка склоняя голову в кивке, предлагая налить «еще её родимой». 

- Мать... 

Марат посмотрел на Витю и заметил, что у того мокрые от слёз глаза. Кивком головы женщина распорядилась, чтобы налили еще: 

- Давай, Хмеля! 

Следом за этими словами другая непонятная фигура, сидящая от женщины по правую руку, потянулась к большой бутылке. Непонятное сморщенное существо, отекшее, с вздувшейся от водянки кожей, темно-зеленого цвета с огромными волдырями, практически не имело лица. По этой причине на него просто невозможно было смотреть. Весь его вид вызывал отвращение. Периодически зеленое сморщенное существо издавало утробные урчащие звуки. Вокруг, в темных углах комнаты, находились стеклянные бутылки, банки и прочие сосуды, большей частью уже опустошенные. В углу на старом оборванном диване лежал пьяный мужчина, укрытый грязным, поеденным молью пальто. Царящая атмосфера внушала тоску, апатию и лень. Время здесь как-будто остановилось, а всего остального мира для присутствующих просто не существовало. В какой-то момент Марату так и показалось – что прежнего мира не было вовсе, а было вот это вечное застолье. При виде это картины у Марата защемило где-то в груди, и встал комок в горле. Лишь изредка тягостная тишина прерывалась звоном стаканов и бутылок, всхлипыванием Хмели и поочередными тяжелыми вздохами сидящих за столом. Редкие короткие реплики, которыми они обменивались, Марат не мог различить. Создавалось впечталение, что они и не общаются вовсе между собой, а просто бормочут что-то себе под нос. После долгой паузы Марат вновь узнал знакомый голос Вити. В нём звучала свинцовая тяжесть, горечь и тлеющая надежда: 

 - А что с душой моей, мама?.. «Мама» криво ухмыльнулась, опустив вниз уголки губ, и ответила: 

- А выпьем мы, за душу твою. И пить будем за неё, пока до дна её не дойдем… Родной ты нам стал, Витя. 

Жирная бледная рука подняла вверх стакан с водкой. Витя, утерев новую слезу на лице, тоже потянулся за стаканом. На столе не было еды, а из посуды были только стаканы и бутылки. Они сидели, подолгу не произнося ни слова. Витя сидел неподвижно, оперев свою голову на ладонь. Время от времени женщина лениво озиралась, бросая взгляд по углам комнаты. И когда в очередной раз взгляд её опухших глаз устремился в сторону дверного проема, обезумевший от страха пьяный Марат испугался и скрылся. 

*** 

На утро Марат проснулся с похмельем, невероятной головной болью и легким провалом в памяти. Увиденное накануне ему представлялось каким-то нереальным сном. Да и рассказывать другим о таких небылицах он то-ли стыдился, то-ли боялся. Но на всякий случай по его просьбе подвал все-таки был осмотрен его приятелем из местного ЖЭУ. Ничего подозрительного он там не обнаружил. Витю так и не видели больше. И только старая Витина кепка напоминала Марату о своем добром товарище.

О суицидах

Вчера довелось повидать кадавра. Мужчина повесился прямо на выезде из города. Никогда раньше не доводилось видеть повешенных. Никак не удается осмыслить внутри себя тот факт, что человек – уже не человек, а мертвая материя. Как сказала мой босс: «Человек – это кто, труп - это что». Приехали, перерезали веревку, сняли и унесли предмет. А ведь был человек… конечно, мы не знаем какой. Но потенциально со всеми теми переживаниями, которые есть у всех нас. Что может толкнуть человека на суицид? Меня просили написать на эту тему и этим же вопросом мы задавались по пути на следующую съемку. Крупные долги, неизлечимая болезнь… На тему смерти всегда тяжело говорить. Для тех, кто с ней не сталкивался близко, это тема абстрактная. Были ли у меня мысли о самоубийстве? Были, но дальше помыслов дело не доходило. Причем, если раньше я просто был убежден, что за порогом смерти будет нечто еще более невыносимое, то со временем самоубийство стало для меня просто табу. Нельзя и всё. Но что движет человеком, пытающимся убить себя. Имея шрам на запястье, могу сказать, что далеко не всегда это желании уйти из жизни. Иногда просто непреодолимое, жгучее желание обратить на себя внимание в ситуации в этом смысле самой безнадежной. И всё же, что бы я сказал человеку, решившему свести счеты с жизнью? Вряд ли здесь есть какие-то общие слова, которые бы мог усвоить самоубийца. Всё очень индивидуально и зависит от характера обстоятельств. Известно, что писателя Густава Майринка остановила просунутая под дверью брошюрка, посвященная жизни после смерти. Вряд ли это бы подействовало на других людей. В каждом отдельном случае это должен быть какой-то символ, какой-то индивидуальный код, ключ, открывающий замок. А слова - это просто слова… в них не верят. Не знаю, к счастью, или к сожалению.

Amor vincit omnia.  

Любовь и любовь

Выходной день… m. слушает Земфиру. Интересно, что эту певицу принято ассоциировать с ванильно-сопливой любовью, в интернете её разобрали на цитаты и статусы о неразделенной любви и прочей фигне. Но я нахожу в её песнях как-раз иное восприятие любви, которое я то ли уже утратил, то ли еще не достиг. Особой рефлексии при прослушивании Земфиры я не испытываю - глупо было бы в 29 уже почти лет сводить к трагедии вселенского масштаба отношения с любимым человеком. Но всё же мне нравится в её песнях этот надрыв, эта болезненность, бескомпромиссность, преданность. «У тебя СПИД, значит мы умрем». «Не отпускай мою руку, держи…» Интересно, как часто героине приходит мысль о том, что выбрала она не того… И при этом во всём сквозит вера. Вера в то, что Любовь, с большей буквы, все же существует. Но верить в неё, скажем прямо, неудобно. Гораздо удобнее и надежнее ржавеющие замки на грязном альметьевском мосту «влюбленных».

Amor vincit omnia

Aufrecht leben

Где-то ниже я писал, что мужчина должен быть философом. Нет, это вовсе не означает, что он должен отойти от мирских забот и рассуждать о жизни, лежа на диване за телевизором. Философствовать – значит подготавливать себя к смерти. Это вольное цитирование, если я не ошибаюсь, Марка Аврелия - настоящего философа. Очевидно, что смерть – это самая острая приправа к этому блюду под названием жизнь. Смерть, окончание, разрыв – вот, что делает ценной жизнь. Впрочем, сам я не буду философствовать, у меня это совсем не получается. Я лишь хотел начать с того, что философия в жизни мужчины должна присутствовать в каждой детали, во всём, что он делает, во всём, к чему стремится, во всем, с чем он соприкасается. И в этой связи меня всегда отличал концептуальный подход в выборе музыки и литературы. Я никогда не понимал людей, которые на вопрос о любимой музыке отвечают что-то вроде «слушаю всё, по настроению» или тех, кто слушает музыку исключительно трэкам, не зная исполнителя, страны, альбома, года выпуска и пр. Что сказать, поверхностность… Для меня любой исполнитель – это определенный архетип, выразитель определенной концепции, идеи. Тексты, названием, логотип, обложка и оформление, интервью в прессе – на это нельзя не обращать внимание. Так вот, есть группы, которые из простых ребят на сцене становятся носителями очень специфической культуры, философии и эстетики. И всё, что они делают, становится особенным концептуальным манифестом. Они вырабатывают свой язык, свои символы, собственную мифологию и философию. Вот мы и подошли к вопросу об aufrecht leben, который я обещал осветить на этих страницах. Это словосочетание из песни «Aufrecht» немецкой группы «Umbra et Imago» и дословно означает «стойко жить». Хотя в одном из других вариантов перевода этой песни значение было «честно жить». Можно предположить, что речь идет о нечто среднем. Так почему же именно в этих строчках я увидел квинтэссенцию некой философии? Трудно ответить однозначно. Конечно, здесь сыграл чисто интуитивный момент – просто, что называется, «зацепило». Если моё сознание уловило эти слова, значит они нашли во мне определенный отклик. Сначала это стало моим своего рода девизом, затем появилась определенная надстройка, основанная скорее на моих представлениях о человеке, жизни, любви, отношений между людьми (личными и не только), приправленных общим настроением и эстетикой Umbra et Imago. Разумеется, я разбирался в текстах. Альбомы дополняют, один другой. В целом всё творчество группы выплеснулось в то, что некоторые оккультисты называют потоком (более популярный, но менее точный термин – эгрегор) – целый комплекс со специфическим отношением к культуре, искусству, обществу, чеовеку.  Отдельно разбирать мировоззрение группы не будем, перечислю лишь основные, бросающиеся в глаза пункты:

1)      Сексуальность и превозношение женского начала. Это было «фишкой» с самого начала существования группы. Не скажу, что здесь не было желания эпатировать и выделиться из рок-среды. Но, в то же время, откровенные шоу по началу «душили» группу: концерты просто запрещали. Думаю все же Моцарт и Ко подходят к шоу со знанием дела. Модели подбирались не абы какие - а среди настоящих ценителей BDSM. Всё продумано до мелочей и сделано со вкусом. Чтобы безопасно и эффектно подвешивать девушек на сцене, стегать их и прокалывать в паузах соски, нужно иметь серьезную подготовку. Обожествлению женщины это никак не препятствует, конечно. Последнее проявляется во многих очевидных деталях, достаточно посмотреть на живое исполнение Rock me Amadeus и вы всё поймете.

2)      Интерес к психоанализу. Не так явно выражено, но все же заметно. Скорее всего причина в том, что психоанализ стал, условно говоря, «пионером» в исследовании взаимосвязи сексуальности и психики человека. Он же очистил сексуальность от всей той «греховной» нагрузки, которая тяготела над ней много веков. Ну и само название – Umbra et Imago (Тень и Образ) - по-моему, происхождение его очевидно.

3)      Антиклерикализм. Не удивительно, что всё вышеперечисленное входит в конфликт с христианством как доминирующей религией общества. Явного антихристианства Моцарт не демонстрировал в своем творчестве, а вот служители церкви часто поминаются в текстах как символ лицемерия и ложной набожности. При это сам Моцарт нередко появлялся на сцене и в клипах в одеяниях, напоминающих монашеские.

4)      Готик-эстетика. Ну это само собой разумеется. Как часть шварцсцены группа следует традициям и клише субкультуры. Здесь и вынос на сцену из гроба, и черный цвет, и свечи с черепами, и смерть как одна из главных тем творчества. Смерть в философском контексте, а не как у группы «Король и Шут»J  Плюс ко всему для Моцарта гот-субкультура – это культура в высшем смысле этого слова, его жизнь, его позиция, нонконформизм. Её важность неоднократно подчеркивается им в интервью.

5)      Пацифизм. Немало песен с явным антивоенным, антифашистским, шире -  антиполитическим подтекстом. Да и сама эмблема группы со временем, как можно наблюдать, преобразовалась, присоединив к себе пацифик-крест.

6)       Ницшеанство и индивидуализм. Это, на мой взгляд, также органично вписывается во все вышеперечисленные пункты. Основные тезисы Ницше заметно преобладают в творчестве группы. А в последнем на сегодняшний день альбоме немецкому философу уделено повышенное внимание.

Итог, который бы я подвел, можно выразить в вопросе: а не является Моцарт телемитом? Во всяком случае очень уж напоминает одно другое. Так это или нет, по духу всё это мне очень близко. Собственно, поэтому я и проникся именно настроением именно этой группы. Ну а теперь, после этого краткого обзора, нам будет легче разобраться, а что же может означать то самое aufrecht leben. Я скажу то, что под этим интуитивно понимаю я. Жить стойко, жить честно – это прежде всего быть верным самому себе. Это свобода от веяний моды, от наклонностей толпы, от диктата морали. Это готовность идти до конца по однажды выбранному пути. Это не предавать (прежде чем иронично улыбаться, вспомните, что у этого слова могут быть самые разные оттенки). Это постоянство, это трезвая оценка себя и своих поступков. Это умение не поддаваться сомнительным соблазнам мира сего, некоторый аскетизм. Это достоинство и благородство во всем. Это умение идти своей дорогой, даже если ты абсолютно одинок. Это готовность жертвовать и бросать вызов фатуму, если это необходимо. Это память о смерти (слушайте «Memento mori») и свобода от иллюзий и ложных ценностей. И еще целый ряд того, что можно перечислять, наверное, бесконечно. Насколько мог, объяснил. Может быть туманно, обрывисто, но до того, как меня попросили, я и не пытался подводить это под теорию.

Amor vincit omnia

"Кто-то предал, кто-то свой..."

Есть в моей жизни понятия исключительно метафизические, «надмирные», если можно так сказать, потусторонние. Одной из таких вещей является «Агата Кристи». Не английская писательница, конечно же. Мне страшно за тех юношей и девушек, для которых эта группа уже канула в прошлое, в забытие, они даже не знают, что она существовала. Всё-таки советский рок был явлением пророческим, героическим и уже утраченным. Утраченным как утрачены для человечества античные боги и герои. Нельзя воскресить ни тех, ни других. Время берет своё и, конечно, именно дух времени делает невозможным появление новых легенд. Более того, оно нещадно уродует старые… Вадим Самойлов, чьим детищем и была «Агата Кристи» гастролирует по Донбассу, Луганску и прочим городам той мифической «новороссии». Ничего в этом постыдного нет, конечно же. Хотя то, что просто сам факт того, что эти города стоят в одном ряду с российским гастрольным графиком, мог бы заставить задуматься тех, кто этого еще не сделал. А те, кто способны думать, им и так всё понятно. Если бы Вадим просто пел старые агатовские песни, на это бы никто не обратил внимание. Но попадая на эту вот территорию, воздержаться от идеологических лозунгов и заявлений, видимо, просто невозможно. Вот и Вадим Рудольфович туда же. Сначала он дружно присоединился к тем, кто осудил Земфиру за украинский флаг, а затем интернет облетели его фотографии с местными сепаратистами и (о боги!!!) с «Ночными волками». Да, может быть они и ребята не все дурные… но во-первых, эстетически, черт возьми, это выглядит просто убого, совсем не под стать «одинокому воину декаданса» и автору «Серого неба». А во-вторых,  ну вовсе не обязательно ему, никогда не бывшему ярым патриотом, не спевшим ни разу ничего о родине вообще, так опрометчиво себя компрометировать. Ведь это патриотическое безумие пройдёт быстро. А пятно отмыть это, как в случае со стреляющим из пулемета Пореченковым, не удастся. Для чего он это делает? Чтобы стать ближе к вот этим пресловутым 86 процентам и чтобы больше людей шло на концерты Вадима, который, оказывается(!), еще круче, чем мы все думали - на нашей стороне, против киевских фашистов? Да, реальность неприглядна, но другого мотива я не вижу. Ведь альтернативная позиция для рок-музыканта сегодня чревата невниманием со стороны СМИ и отменой концертов. И что тут думать… Да ничего. Даже Сергей Остудин, знающий Вадима лично, снявший некогда к юбилею группы фильм «Эпилог», недоуменно развел руками. Вадим Самойлов – легендарный основатель «Агаты Кристи», теперь в новостных заголовках он в одном ряду с Кобзоном и Паниным.

 Amor vincit omnia

P.S. Лично мне теперь стало понятнее, почему Вадим и Глеб не смогли продолжить вместе. Младший брат понял, что лучше быть против всех - совесть чище будет. 

Эпилог?

Я так часто высмеивал сентиментальность в других и всячески прятал её, не принимая в себе самом. Я и сейчас считаю, что это опасная химера, которая подкармливается современной масс-культурой. Под её бдительным надзором воспитываются поколение за поколением, ею съедаются души, безжалостно перевариваются миллионы людских сердец, которые верят в любовь, верят в чувства, верят в слова, верят, что они могут быть особенными. Я и сам не смог избежать этого влияния. Не знаю, когда общество сможет избавиться от этой химеры и когда изменит вектор ценностей с ванили и розовых соплей на культуру высокой любви, то, что я называю «aufrecht leben». Но всё же я не сожалею о том, что оказался в пасти этого чудовища. Я не огрубел, не стал циничным поддонком (хотя это чертовски привлекает людей), никогда не использовал людей и еще множество других пунктов, которые расписывать здесь было бы просто неприлично. Всё, что было, всё, что есть и все мои до сих пор продолжающиеся рефлексии говорят лишь о том, что я не безразличен. Безразличие и расчетливый прагматизм – вот, что будет признаком моей капитуляции. Я не ищу счастья. При том, что уверен, что проживаю множество жизней. У счастья нет формулы, нет заданных математических параметров. Моё счастье было в другом…  Поэтому мой путь, он другой.

Amor vincit omnia   

Мэнли Палмер Холл. Краткая биография

Мэнли Палмер Холл родился 18 марта 1901 года в канадском городе Питерборо, штат Онтарио. С раннего детства он воспитывался своей бабушкой по материнской линии. В 1904 году вместе со своими родителями, Уильямом С. и Луизой Палмер Холл он переезжает в США. С ранних лет Холл изучает древние традиции мира и впитывает в себя мудрость мировых религий. В отличие от большинства своих сверстников, он осознавал, что мудрость и истину нельзя найти в рамках одной лишь религии или одного учения. Напротив, для Холла мудрость была заключена в той высшей сфере, где философия, религия и наука идут бок о бок, не имея между собой границ. В 1919 году Холл перебирается в Лос-Анджелес, а 1920 год положил начало публичной карьере Холла. Он был приглашен небольшой группой в место на берегу Санта Моники для того, чтобы прочесть первую в своей жизни лекцию, посвященную реинкарнации. На следующий год его попросили провести уже целую лекционную программу в Лос-Анджелесе. Там он и продолжил свою писательскую и ученую деятельность в течение  последующих шести десятилетий. Его первые публикации были двумя маленькими брошюрами: "The Breastplate of the High Priest" и "Wands and Serpents". В 1922 году выходит в свет первая книга Холла - "Инициированные пламенем" ("The Initiates of the Flame"). Примерно в это же время он пишет еще две книги - "Утерянные ключи масонства"("The Lost Keys of Freemasonry") и "Пути одиноких"(" The Ways of the Lonely Ones"), которые находят своего читателя по сей день и неоднократно переиздавались спустя много лет. Еще одной областью, интересовавшей Холла с юных лет, был оккультизм и нам известно о том, что уже в очень молодом возрасте он состоял в некоторых инициатических организациях и братствах, среди которых было Теософское Общество, Братство Вольных Каменщиков (франкмасонов), Общество Розенкрейцеров в Союзных Штатах (Societas Rosicruciana in Civitatibus Foederatis - S.R.I.C.F) и Американская Ассоцицация Астрологов (AFA), основанная в 1938 году. При этом Холл всегда чувствовал, что прежде чем ученик мог вступить на путь инициации, он должен сначала построить правильную и здравомыслящую личность, из которой должны исходить дальнейшие усилия. В 1923 году Мэнли Холл был посвящен в духовный сан и стал лидером группы с оккультной и метафизической ориентацией "Церковь Народа" (Лос-Анджелес). Со временем эта церковь выросла в центр его издательского концерна "The Hall Publishing Company" и журнал "The All Seeing Eye" ("Всевидящее око", осн. в 1923 г.). Этот журнал, впоследствии сменившийся журналом "Horizon" ("Горизонт"), сейчас издаётся под названием "PRS Journal". В течение этого периода Холл начал планирование своего обширного тома, посвященного символической философии - "Секретные учения всех времен" ("The Secret Teachings of All Ages"). Он активно путешествовал в 1923 и 1924 года и посетил много великих культурных центров Европы, Азии и Египта. Любимым местом Холла для поиска редких и древних текстов мудрости был Британский Музей в Лондоне. По пpотекции генеpала Фpэнсиса Янгхазбенда, возглавлявшего бpитанскую военную экспедицию в Тибет в 1903-1904 гг. и с тех поp очаpованного буддизмом, Холл получил доступ к библиотечным отделам pедких книг и pукописей, где обнаpужил множество бесценных стаpинных документов. Эти путешествия еще больше убедили его в важности сравнения религий и их роли в духовной эволюции человека. Сразу же по возвращении он приступает к работе над своим очерком западной эзотерической традиции - "Секретные учения всех времен" , в котором описывает в различных деталях древнейшую сиситему обучения и просвещения, носителями которой являлись Школы Мистерий. На написание работы у Холла ушло шесть лет. Кроме того, требовалось собрать огромную сумму в $100 000, необходимых для печати первого издания в 1928 гду в Сан-Франциско. Для этого ему пpишлось даже поpаботать в большом бизнесе на Уолл-стpит. Солидный том был иллюстpиpован цветными иллюстpациями известного художника-оккультиста Дж. О. Нэппа и многочисленными чеpно-белыми pисунками из pедких стаpинных книг. Успех книги был так велик, что пеpвые пять изданий были распроданы еще до выхода в печаь. В 1934 г. Холл основывает Общество Философских Исследований (PRS), посвященное "одухотворению всех искусств, наук и ремесел, соединению в едином братстве всего живущего и объединению всех любителей мудрости". Это общество, вероятно, было отражением заветной мечты Мэнли Холла - создания в грядущем столетии "Университета разума", который был бы моделью пифагорейской школы. Общество, в распоряжении которого находится внушительная библиотека, проводит множество обширных лекций, семинаров и выступлений по философским темам. Расположенное со дня своего основания на площади Лос Фелиз в Лос-Анджелесе, оно десятки лет было местом обучения и исследования всех духовных традиций и было признано Культурным Местом Городским Советом Лос-Анджелеса в 1994 году. Мэнли Палмер Холл был членом масонской ложи Драгоценная Ложа No. 374, Сан-Франциско. Позже он получил 32 степень Древнего и Принятого Шотладского Уства в долине Сан-Франциско. А в 8 декабря 1973 Холл был посвящен в 33º Шотландского Устава, на церемонии проведенной в "Обществе Философских Исследований". Несомненно, эта дань личности Холла, на протяжении всей жизни изучавшего основания масонства, написавшего несколько книг по этой теме, среди которых "Утерянные Ключи масонства" ("The Lost Keys of Freemasonry"), "Масонские ордены и браства" ("Masonic Orders of Fraternity"), "Масонство и Древний Египет" ("Freemasonry of the Ancient Egyptian"), "Сокровенная судьба Америки" ("The Secret Destiny of America") и т.д. Однако - спешим успокоить энтузиастов конспирологии -  PRS это совершенно независимая и отдельная организация, не связанная с масонским движением. Стоит отметить, что Холл никогда не использовал PRS как площадку для набора масонских членов и это  является важной внутренней традицией масонства. Холл всегда подчеркивал практические аспекты философии и религии в их применении в повседневной жизни. Он заново открыл современному человеку те духовные и этические доктрины, которые открывают человечеству его благородные идеалы и наиболее приемлемые нормы поведения. Уверенный в том, что философия это рабочий инструмент, помогающий личности в строительстве твердого фундамента для его свершений и целей, Холл упорно искал подтверждение своей веры в то, что мировая цивилизация может стать совершенной только тогда, когда жизнь людей будет объединена на общем основании разума, братства и достойной цели. Из всех адептов в истории, возможно, любимым у Холла был Сэр Фрэнсис Бэкон, чей гений до сих пор светит нам через века. Он был искренне убежден, что Бэкон, посвященный розенкрейцер, был подлинным автором, написавшим шекспировские пьесы и посвятил этой проблеме немало очерков. Описание жизни Холла не простое дело, т.к. он был безгранично плодотворным во всех своих усилиях и начинаниях. Холл - автор более 200 книг на оккультную тему, которые охватывали работы по астрологии, Библии, таро, снам, мистицизму, восточной и западной философии, религиям, психологии, символизму и реинкарнации; плюс сотни эссе и выше упомянутый ежемесячно выходящий "PRS Journal". В течении шести десятков лет он прочел 8 000 лекций. Он говорил до двух часов, импровизируя, без подготовки, сплетая очаровывающую ткань мудрости. Мэнли Холл был признан как в США, так и в Европе как сведущий коллекционер трактатов по философии, а также герметических и алхимических манускриптов, среди них некоторые датированы XV веком. Его коллекция книг привела к созданию PRS-библиотеки, которая до сих пор посещается учениками и сегодня является, наверное, уникальной в США. Известно, что Холл предоставлял книги по алхимии из своей коллекции профессору Карлу Юнгу, когда тот писал известную ныне книгу под названием "Психология и алхимия". Множество людей восхищались и уважали этого человека по разным причинам. Он был путешественником и собирал артефакты по всему Дальнему Востоку; было забавно слушать удивительные истории его путешествий. Некоторые знали его как всемирно известного коллекционера марок, многие были очарованы его детскими воспоминаниями, изложенными в его книге "Взросление с Бабушкой" ("Growing up with Grandmother"); при этом он всегда говорил с людьми с достоинством и уважением, никогда не докучал им нагрузкой своих энциклопедических знаний о духовных традициях. Он отстаивал всеобщую ценность идеалистического филосовского образования в классической традиции Пифагора, Парацельса, Лорда Бэкона, Платона, Сократа и всех философов истории, уверенных в существовании духовного мира. Он хотел не более, чем помочь великим философам истории осуществить их праведные замыслы в отношении человечества и всей планеты. Последние годы свой жизни Холл посвятил развитию и реализации программы Университетского Заочного Обучения. Целью этой программы под названием "Учимся жить, живя учебой" была помощь самостоятельным искателям истины в их стремлении к лучшей жизни, основываясь на мудрости древних учений. Важное место в этой программе играл личный опыт. Как говорил сам Мэнли Холл, "в нас скрыты зачатки духовных энергий и способности, которые могут исцелить тело и сберечь душу. Цель нашей образовательной программы - навправить эти энергии в русло сознательной, разумной деятельности на благо всего человечества". Университет Заочного Обучения опирается на тот принцип, что обучение продолжается и в зрелом возрасте, когда дорогой просвещения становится сама жизнь. В своем последнем письме Мэнли Холл писал: "Постичь доктрину могут лишь те, кто живет по-настоящему" На протяжении всей своей жизни Мэнли Палмер Холл показывал тысячам людей как найти  универсальную мудрость в мифах, мистериях и символах древних западных тайных учений и как воплотить эту мудрость в нашей жизни. Мэнли Палмер Холл скончался 29 августа 1990 г. в Голливуде, Калифорния, при загадочных обстоятельствах.